Сергей Викторович Кох,

педагог Дворца творчества детей и молодёжи

ОН БЫЛ СЧАСТЛИВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ

 Под руководством Е.С.Аннинского я начинал свою педагогическую биографию, как историк. Директор и коллега, он стал моим наставником. Он посещал мои уроки, я - его, потом мы обменивались мнениями, я старался запомнить то, что услышал, даже записывал.

Евгений Сергеевич вёл уроки не строго по учебнику - уже тогда он изрядное время занимался краеведением, археологией, в школе были зачатки музея. И найденные предметы он использовал для наглядности на уроках. Манера ведения занятий была спокойной и строгой одновременно, в классе была дисциплина. Аннинский постоянно подталкивал ребят к тому, чтобы они не просто слушали излагаемую тему, а пытались мыслить. Он их направлял, заставлял задумываться. Задавал вопросы, ставил какие-то проблемные задачи, подводил к ответам, и ученики уже понимали, что из чего проистекает. У него была постоянная обратная связь с детьми - было чему мне, молодому педагогу, поучиться.

Учителя знают, что самое обидное время -это конец урока. Оно же и самое показательное. Звенит звонок, дети всё бросают и бегут из класса - стоит задуматься, интересен ли им был урок? Если после звонка школьники нехотя собираются, и длится это долго, ученики о чём-то спрашивают учителя, стремятся что-то с ним обсудить - им комфортно с педагогом, они ему доверяют, хотят как можно дольше быть с ним. Именно такую картину я не раз наблюдал, когда мой урок в нашем общем кабинете истории значился в расписании после занятий Аннинского: он что-то пишет в журнале, по ходу дела отвечает обступившим его ребятам. Бывало, журнал отложит и всецело, и с удовольствием отдаётся общению!

Евгений Сергеевич знал в школе всех детей, даже если не вёл у них уроки. Он помнил лица и узнавал тех, кто когда-то у него учился, помнил по имени-отчеству их родителей. Человек очень деликатный, он старался миром решать спорные вопросы, найти взаимопонимание. А теперь представьте ситуацию: в школьном коридоре валяются бумажки (известно ведь, что дети умеют мусорить и не любят убирать за собой) - как вы поступите? Евгений Сергеевич, будучи директором, совершенно спокойно сам поднимает бумажку и выбрасывает её. Он своим примером показывает детям, что нужно делать...

В качестве воспитателя я четыре-пять раз ездил в экспедиции Аннинского на Тепсей. И удивлялся, насколько иным становился он в той обстановке. Это был человек бесконечно увлечённый и единственный, у которого без конца были находки! Дети кричат: «Так не честно, Евгений Сергеевич, почему мы ничего не находим?» Он им: «Внимание надо. Сосредоточился, идёшь и смотришь, смотришь и идёшь, и снова смотришь... У меня зрение не очень, но я чувствую - вот оно: из песка торчит фрагментик буквально микроскопический. Воображение дорисовывает, что это может быть. Беру. Есть!!!».

Состояние Аннинского в экспедициях можно сравнить с полётом. В зной, в жару пожилому человеку идти по песку, да при этом ещё отвечать на десятки вопросов - не дай Бог! Но не для Евгения Сергеевича. Он был на своём месте, и ребятишки интуитивно понимали это, обожали его. Мечтали, как однажды при всех, на вечерней линейке, получат за свою собственную археологическую находку приз - банку сгущёнки, а вечером, у костра, будут вместе с Аннинским петь под гитару.

У детворы есть привычка - придумывать другим прозвища. Аннинский в данном случае был исключением, потому что школьники благоговели перед ним. Те, кто постарше, уважительно величали Аннинского «дед», но только между собой.

 Я встречал много интересных людей в жизни. Евгений Сергеевич, безусловно, самый значимый! Всегда в гуще жизни, активно общался с роднёй по увлечению, профессиональными археологами. Вместе нам доводилось работать над экспозициями для представления их на красноярских музейных биеннале, имевших статус международных. Он, хоть и в годах был, но как увлечённый мальчишка - весь раскраснеется и не замечает вокруг ничего, кроме основного, над чем работает, что нужно решить. Это и есть момент истины, момент творчества, рождения чего-то важного и необыкновенного, и Аннинский очень не любил, когда в такие минуты его отвлекали. Мы обсуждали проект, рисовали, потом делали чертежи. Так совместно у нас родилась идея использования в экспонате маломощного двигателя и зеркала. В другой раз -большой увеличительной линзы для демонстрации камня-медведя с изображённым на нём древним календарём. Аннинский владел любым инструментом, мог и выпилить деталь, и просверлить, руки у него были рабочего человека, ум - инженера.

Думаю, Евгений Сергеевич был счастливым человеком. Он многого достиг. И, в том числе, потому, что рядом с ним всегда была Мария Егоровна -его жена, которая его понимала, принимала таким, каков он есть. Она сумела стать его опорой, сподвижником, и хотя, любя, иногда его поругивала, очень за него волновалась и старалась оберегать. По-моему, вклад Е.С.Аннинского в науку, в дело сохранения культурного наследия Красноярья - и её заслуга. Лично для меня дороги они оба...